Много лет назад. Деревня Хутынь.
Быстро нагревался лимонад.
Шли обочиной воскресным утром,
выбрали дорогу наугад.

Добрались за монастырь, на поле
мимо шумно дышащих коров,
Спрайт и пирожки — уже застолье
у реки, у скользких влажных мхов.

А потом уснули в мягких травах,
став маршрута частью для жуков.
Утки воздух резали картавым
птичьим колыбельным языком.

Липкой ивой, плотною осокой
спрятан был от солнца наш покой,
сны слетались так легко за око,
пахли земляникой полевой.

После забытья раскрылись волны —
пряная приблизилась река,
мы купались, трогали невольно
в небе кучевые  облака.

Дымчатая отражалась легкость
в нас и в том, что дальше не сбылось.
Память сохранила невесомость,
нас ей сохранить не удалось.

20.09.2024

Улики того,
что я жил этим летом,
не будет иной,
кроме смуглого цвета.

Уходит тепло,
чай живем не в Анапе,
но нет у меня
даже фотки на сапе.

Редеет на водах
и в парках, но между
людьми и травой
нарастает одежда.

Темнеет, а градус
понижен изрядно —
так просто не выйдешь
за двери парадной.

И как доказать
без фоток на сапе,
что жил я в июне,
в его гандикапе,

в его преимуществе
долгого лета,
которое может быть
помнится кем-то

без фоток, без сапов,
иных атрибутов,
а только лишь тем,
что ты нужен кому-то.

14.09.24

Лазы Петроградки, озноб штукатурки,
из бара ухмылкой трясет переулки
к сиамским задворкам других городов,
где явь продолжает течение снов.

Пройдешь по бордюру за черным котом,
кот выпрямит улицу черным хвостом.
А где мы теперь? Где быть нам всегда.
Дым прячет слова, отделяясь от рта.

Растеряны планы и сел телефон,
растерянно время у года, мы в нем,
мы больше не будем молчать здесь вдвоем.
Иду за котом и теряюсь с котом

в кривых коридорах сырого модерна,
где входы и выходы неравномерно
уводят в пространства и те города,
чьи сиамские улицы лезут сюда.

17.09.2024

Подвешен мир на тонкий провод,
в нем белый шум от белых дней,
а рядом холод, холод, холод,
а рядом пятна снегирей
трассируют в квадрате рамы.
И с той и с этой стороны
все застывает амальгамой
от бледной северной зимы.

На тонком проводе подвешен
не только мир, но и за ним,
наверняка, живёт погрешность
числа неведомого зим.
Там между рамами зажаты
полеты неизвестных птиц,
а снег неспешный и косматый
щекочет кожу у ресниц.

13.09.2024

круги под глазами, круги под ногами
в разводах упавшей воды.
по кругу вращаются линии зданий
и кружевом вяжутся дни.

закручены лихо своими рядами
парады пустынных планет,
пульсирует бездна вселенной волчками —
предела движения нет.

касается рой всевозможных вращений
меня, куда денешься ты?
вращение слов, вращение мнений —
качает до тошноты.

мне хочется крикнуть: остановитесь,
мне хочется тупо застыть,
прервать окружение, может быть выпасть
в пространство иной простоты.

пускай там с квадратами ходят на лицах,
пускай там квадратные сны,
пускай там квадратные звери и птицы,
пускай там квадратная ты.

кардарты хотя бы не так центробежны,
в них сила прямого угла
не даст соскользнуть в пустоты неизбежность
легко, как окружность смогла.

12.09.24

Бежит по кругу кот. Он ловит хвост.
Я бегаю по кругу без хвоста.
Кто помнит, что все сделано из звезд,
тот знает, как его судьба проста.

Возможно, есть орбита для всего
и честным будет, не сгущая щей,
признаться: я не знаю ничего,
мир —  только положение вещей.

Здесь каждый отражается в других,
ты обречён со мной, моим котом,
отдать все звёздам, все что взял от них,
неважно, за каким ты был хвостом.

11.09.24

Вот, женщина несёт в руках батон.
От утрени в ушах церковный звон.
Роняет шорох дерева росток.
В крови электролиты тянут ток.

Ребенок за оградой давит мяч.
Алкаш вскрывает в сквере спотыкач.
Уборщик подметает вяло тень.
Тень движется, ей двигаться не лень.

День явится и сразу защемлен,
как пальцами той женщины батон.
Ты знаешь, детка, как сжимают дни?
Темны они бывают без тени.

Во тьме пойдешь ты скоро в гастроном.
Прокисло лето, слышишь чаек стон?
Я слышу эхо криков в фонаре,
невыключенном утром в сентябре.

05.09.2024

Было или не было сезона,
можно ли хоть что-то изменить?
У помойки бледная Мадонна
вежливо попросит прикурить.

Я отвечу: я недавно бросил,
нет со мной карманного огня,
больше ничего она не спросит
и не вспомнит больше про меня.

Пилит ветер холодом затылки
позабывших шапки горожан,
соберёт Мадонна все бутылки —
дар такой ей кем-то свыше дан.

В день любой приходит, собирает.
Летом, осенью, зимой, весной.
Каждая собака это знает,
знает, что несёт она с собой.

Звон стекла похож на колокольный,
в  день любой такой ее обряд:
что найдется — тем она довольна.
Но по ком бутылочки звенят?

Этого мы точно не узнаем,
как не знаем множество причин.
Ходит себе, ходит — собирает
тару самых разных величин.

01.09.24

От праздника не зарекайся,
затянет выходных парад,
не убежать, как не пытайся,
от эпилепсии гирлянд.

Селедка ведает тем балом,
исповедимы все пути:
куда ещё пойти пристало
при строгих минус тридцати?

Танцует цвет гороха лихо
на майонезном липком дне,
вот, кто-то спросит тихо-тихо:
мы еще люди или не?

А за окном свежайший космос,
за отмороженным стеклом
все чисто, там тебя не спросят
и не о сем, и не о том.

Жует мороз лихие лица,
по желвакам ухмылок льда
день, поскользнувшись, удалится
из нашей жизни  навсегда.

03.01.24 - 31.08

На берегу волнистой Дору,
прошитой Эйфеля мостом,
павлин шагал упрямо в гору,
как веером, махал хвостом.

Такт соблюдая неустанно,
за птицей повторяя шаг,
качались медленно платаны,
а значит — нужно было так.

Абориген на остановке
мне говорил, какой портвейн
сегодня взять, чтобы неловким
не стал последующий день.

Он обнимал доску для сёрфа,
он в воздух сеял едкий дым
от табака или от торфа,
и растворялся вместе с ним.

Автобус шел на Матозиньюш
в подбрюшье океанских пен,
когда себя ты к ним подвинешь —
в их попадешь соленый плен.

Неведомо какого сорта
бокал наполнит виноград,
прекрасен летом город Порту
в звучаньи призрачных цикад.

30.08.24